БЕСЕДА протоирея Василия Ермакова и писателя Бориса Сергеевича Гусева

На Серафимовском кладбище в храме во имя преподобного Серафима Саровского служит один из старейших священников нашей епархии, почитаемый верующими не только Санкт-Петербурга, но и многих городов России протоиерей Василий Ермаков. Тысячи страждущих людей тянутся к духовно мудрому батюшке, и каждый находит здесь спасение. Так произошло и с писателем Борисом Сергеевичем Гусевым, который пришел в храм к отцу Василию и обрел здесь твердую веру.

Борис Сергеевич Гусев
- член союза писателей России, фронтовик, участник обороны Ленинграда. Его повести: "За полчаса до рассвета", "След", "Сережин круг", "Затмение" и другие - открывают читателю историческую правду, долгие годы скрытую завесой лжи.

Эта беседа состоялась 17 февраля сего года. Наша студия записала ее и теперь предлагает для вашего внимания этот разговор по душам двух ровесников и сотоварищей, переживших войну, проживших долгую трудную жизнь.

Вопрос: Борис Сергеевич, скажите, когда Вы впервые пришли в храм на Серафимовском кладбище, к батюшке Василию?

Гусев: В детстве у нас была старушка-нянюшка, которая еще воспитывала мою маму, и вот она говорила мне: "За тобой летают два ангела черный и белый. Черный записывает твои плохие дела, белый - хорошие". Но я тогда говорил: "А я не верю". А она отвечала: "Придет время - поверишь". И в войну в самых тяжелых обстоятельствах, например, при минометном обстреле я, и не только я, а вообще даже неверующие солдаты вспоминали о вере, о Боге.
Спаси, Господи, вот это было. Это было. Там политрук что-то говорил, но его мало слушали, а в самые критические минуты каждый вспоминал Бога. Спаси, Господи, вот это было. Тем более, что в нашем взводе было большинство христиан.
Потом после войны вера исчезла у меня лично. Потом был длительный период безверия. Но остались у меня в сердце мамины слова: "Ты можешь не верить, но богохульствовать не надо". Дай Бог, Светлой памяти Арине Петровне …(крестится). Она мне говорила и сама верила. Отец - нет. Но в глубине души и он, конечно, поскольку он кончил кадетский корпус, а там была крепкая православная вера.
И вот потом уже в конце 80-х мои дочери меня привели вот в этот храм, храм Серафима Саровского, и тогда я увидел впервые отца Василия, настоятеля этого храма. Я вот как-то сразу подумал: "Вот, это священник". И с этого момента начался процесс общения с отцом Василием. Во-первых, были чудеса (смеется). Вот, был случай с путевками. Пустой случай, как бы пустой. Мои дочери просили меня достать путевки в престижный Дом отдыха писательский. "Что же вы мне говорите в августе месяце, это надо за три месяца". Я начинаю набирать номер, и мне говорят, что путевок нет. А дочка говорит мне: "А я пойду просить благословение у отца Василия". А я ей сказал: "Что ты пойдешь просить благословение, когда путевок нет". Вот психология неверующего человека. Что ж просить благословение, когда путевок нету, мне сказали, что их нет". (смеется) Дочка приходит и говорит мне, что отец Василий благословил. "А что толку, - я говорю, - я звонил в Москву, путевок нет". Через день я приезжаю в Москву, раздаётся звонок, мне звонят из литфонда: "Борис Сергеевич, есть три горящие путевки. Берете?" - "Беру".
Вот такой случай, но это действительно так было. И вот чем больше я общался с батюшкой, бывал в церкви, тем всё чаще происходили со мной такие вот малые чудеса.

Вопрос: "Батюшка, а Вы помните, как впервые пришел к Вам Борис Сергеевич?"

О. Василий: "Конечно. Для меня встреча с выдающимся писателем, членом Союза писателей России Борисом Гусевым была большой неожиданностью, но не сюрпризом. Почему?
Мы с ним одногодки. Я немного помоложе, (смеются оба) на два месяца.
Первое, что мы с ним учились по одним и тем же учебникам. Я до войны успел кончить только семь классов. Война наступила. Ему Бог помог кончить побольше. И он пошел в действующую армию Ленинградского фронта. Как и я, он - мальчишка, необученный, почти негодный, но горячий духом патриотизма к Родине, он пошел воевать.
Моя жизнь сложилась по-иному. Меня накрыла война в Орловских краях. Пришли немцы 9 октября 41 года. Когда открыли храм у нас, пришел священник отец Василий Веревкин, который только вернулся из заключения, провел 8 лет в Архангельской области на лесоповале. И я по воле родителей пошел в храм. И мне надо было идти, как мне сказал отец: "Можешь благодарить Бога за то, что дом остался и никого нас не убило, никого нас не ранило". А война есть война. Мы прекрасно знаем с Борисом Сергеевичем. Война, значит, страдания. Страдания в полном смысле этого слова. Комендантский час. Фронт - 20 километров. И приказ немецкого командования, чтобы я каждый день в 9 утра должен быть на площади, где собирали всю молодежь до 28 года. Приходили немцы и отправляли нас на работы. Кому-то - мост строить, кому-то - засыпать воронки, оставшиеся от бомб, растаскивать завалившиеся здания, пилить дрова на кухню, мостить дороги и прочее, прочее, прочее, прочее… Я работал половину 42 года на немецком кладбище. Рыл могилы для немецких солдат на 18-20 человек, приходил их священник и их отпевал. Там было захоронено где-то 3 тыс. человек. И там я работал. Это был наглядный взгляд, что такое война. Молодые ребята 21-22 года и все в могилу. Я работал по законам того времени, но я не забывал храм. И всегда в субботу и воскресенье когда нас отпускали с работы в 5 часов вечера я бегу в храм Божий. Снимаю свои рабочие одежды, и бегом к отцу Василию. Он меня благословил одеть стихарь и прислуживать в алтаре.
Далее - 43 год, и мы видим, что дело после Сталинградской битвы пошло на поправку. Наша советская армия наступает. Курская битва. И когда 16 июля 43 года я попал в облаву, и немцы отправили меня в лагерь под городом Таллинн. И я прошел еще более труднейшую сторону жизни, труднейшую. Для меня оставила яркий свет в жизни встреча с отцом сегодняшнего Патриарха Алексия - Михаилом Редигером. Он был прекрасный, одухотворенный, понимающий трудную и скорбную жизнь русских невольников, находящихся в немецком лагере. Он в наших душах зажигал дух веры, дух надежды, дух патриотизма. И, самое главное, я еще более там всей душой прилепился к Богу. Но прошла война, я нашел своих родителей, которых потерял 2 года назад. Вернулся домой и в 46 году по зову теперешнего Патриарха Алексея я пошел учиться в духовные школы Ленинграда - в семинарию и академию. Я стал священником по окончании академии в 53 году.
Я вспоминаю со слезами то давнее время. Это великая милость Господня, что пройдя все свои искушения, все невзгоды, испытав столько горя, я воочию вижу и чувствую душой Бога.
И вот в один из летних моих вечеров, мне говорят дочери Бориса Сергеевича Гусева: "Придет папа, он хотел Вас повидать". Я с большим удовольствием встречаю писателя, книги которого с удовольствием читал. Его произведения очень легкие, хлесткие, доходчивый язык до сознания. На первой встрече поговорили кто, где родился, чем в войну занимался. Потом еще раз приходит Борис Сергеевич, и здесь мы уже по-братски, по-фронтовому встретились. О войне, мы начали издалека вспоминать.
Прошлое тяжелое. Мы обсуждали тему о том, кто как спасался в это трудное время. Он был на передовой, я в лагере. Что такое война, мы знаем не по учебникам, не понаслышке. Могло быть все что угодно, бомба, пуля… Но почему остался жив, здоров, даже не ранен? И здесь мы уже коснулись самого главного. Я сказал: "Неспроста, Бог помог". Он ответил: "Да, наверное, Бог помог". Ну, думаю, совсем все ближе стало, роднее, понятнее и доходчивее. И далее мы не расстаемся до сего дня. У нас общие взгляды на жизнь, мы оба с ним беспредельно любим Россию. Мы желаем вместе с ним рассказать правду русским людям, о том, что мы видели, что пережили в жизни. Не по учебникам, а по своим воинским страданиям.
Он пишет свои произведения, он отдает все силы своего таланта для того, что раскрыть все тайны прошлого, я бы сказал тайны беззакония, чтобы будущее поколение русских людей узнало и поняло, в какое трудное время мы жили. Мы не теряли духа, мы не теряли веру в Бога, мы верили, что Россия поднимется, что Россия останется Россией. И сегодня я - словом, он - пером, говорим о том, что русские должны быть православными. Должны верить в Бога.

Гусев: Кардинальный вопрос для русского народа. Либо эти 4 процента верующих, как считает статистика, увеличатся в 20 раз, и станет народ православным, либо он потеряет свои качества, как когда-то византийцы, и народ растворится. Потому что, русский человек, вот, как батюшка говорит: "Православный, значит, русский". Если будет отброшен Бог, то свершится страшное. Как Солоухин писал: "Русский народ погибнет".

О. Василий: Борис Сергеевич Гусев писал в своем романе "Затмение", где он раскрыл всю глубину безверия, глубину неверия и сомнений русского народа на примере известных личностей. Борис Сергеевич сейчас сказал правильно, что мы не хотим, чтобы русский человек потерял свое лицо, чтоб он растворился в этой бездне греха. Мы учились по советским учебникам, слушали советское радио, читали советские газеты, но мы остались верными патриотами нашей России. Для нас с Борисом Сергеевичем Россия - это народ русский и православие. И сегодня, по воле Божией каждый россиянин может придти в храм, помолиться, попросить у Бога все, что необходимо для его тихой, ровной, спокойной жизни. Бог все даст при условии, что Бог знает, кому, что будет на пользу.

Гусев: Да. Вот отец Василий вспоминал мой роман "Затмение". Так, что удивительно, это именно батюшка послал меня в Оптину пустынь. И там мне открылись многие вещи, и там много было чудес. Я уже заметил, когда отец Василий дает благословение на что, вот, например, куда-нибудь ехать, то открываются все двери. Мне некогда было ехать, нужно было вычитывать свои произведения и сдавать в типографию. И вот звонок из типографии: "Борис Сергеевич! Мы запарились, у Вас перерыв две недели, Вы свободны". Я еду. Дальше история с билетом на автобус. Билетов нет, я отхожу думаю, ну, вот, значит не поеду. И вдруг (смеется) ко мне подходит женщина и говорит: "Вас зовут в кассу". И мне продают билет, кто-то сдал. Дальше я встречаю попутчицу- монашку, которая уже много раз была в Оптиной. И она меня провожает до монастыря. А найти дорогу туда не так просто. От Козельска надо ехать на автобусе, потом идти два километра через лес. И вот я уже в монастыре, но чтобы там остановиться, надо иметь благословение настоятеля. Дальше поиски игумена. Мне монах, который на воротах в монастыре говорит: " Ну, что Вы. Игумена нет и не будет сегодня". Но вдруг появляется игумен… И вот такой ряд как бы случайностей, выстраивается целая цепочка. Потом в монастыре я встречаю дьякона, удивительно похожего на одного близкого мне человека, которого уже нет. И отношение этого незнакомого дьякона ко мне вдруг такое близкое, товарищеское. Он ведет меня на источник преподобного Серафима Саровского. И каждый раз, когда получаешь благословение, открываются различные возможности. И меняется внутри все от таких малых чудес.
Раньше Толстой был моим кумиром. А после того, когда я пришел к вере, я впервые с жесткой критикой выступил против позиции Толстого в отношении православия. Я ведь очень хорошо знаю его творчество. Даже учил наизусть. После контузии мне нужно было заучивать тексты, только не поэтические. Вот я учил тексты Толстого. Он - гениальный художник. Но его нападки на православие привели к тому 17 году. Потому что интеллигенция и все писатели шли в русле Толстого и вот он, собственно говоря, приготовил страну к тому, что большевики смогли взять власть. А суть большевизма говорить одно, а делать совершенно противоположное.
В Оптиной пустыни мне открылись метания Толстого, то, что он ехал в Оптину, об этом никто не писал раньше.
Сейчас готовлю к изданию полностью роман "Затмение". Уже опубликована первая часть романа "Уготованная звезда", скоро выйдет роман полностью.

О. Василий: У Бориса Сергеевича золотое перо.

Гусев: К сожалению, я много в середине жизни занимался административной работой, но к счастью потом меня ударил инсульт (смеется) и я оставил административную работу и полностью отдался писательству.

О. Василий: Он пишет, желая, чтобы русские люди одумались, оглянулись на ошибки прошлого и нашего поколения 20-годов, и чтобы русские люди вернулись в православие. Но чтобы узнать православие - надо жить в православии, жить жизнью народа.
Борис Сергеевич Гусев сам все прошел, он на личном опыте убедился, и понял те заблуждения, которые у него были. Но, слава Богу, Господь помог ему разобраться, где правда жизни, где надо искать тихую пристань, у кого учиться, как надо жить и чем заниматься. Борис Сергеевич изучал архивные данные о всех действиях во время войны у нас в Ленинградской области, он работал в архивах и написал своим хлестким языком и о предательстве и о тех, кто на смерть стоял за Россию.

Гусев: Я пришел к вере. И у меня в жизни было столько случаев, когда меня промыслительно во время войны уберег Господь. Мне удалось восстановить попранное имя своего деда. Я написал книгу "Крестник Императора", где рассказал и открыл для всех судьбу моего деда - Петра Бадмаева - дипломата, медика, но главное православного христианина.

О. Василий: Борис Сергеевич, мой сотоварищ, ровесник. Он высказал свои впечатления, взгляды человека, который все пережил. Я прошел немножко другой путь - путь подвига веры.
Но сегодня. Мы вместе говорим будущему поколению людей. Не повторяйте наших ошибок, не отходите от Бога, не отходите от храма. Не уходите к другим людям, которые учат не тому, что говорит православие. Их не слушайте, потому что они не прошли трудную, я бы сказал, трагическую жизнь. Перед нами вставал вопрос: "жить - не жить". Но для меня лично, а я священник с послевоенного времени, вставал вопрос - верить или не верить? Много обольщений было, много было насилия, но Бог миловал. И поэтому, пусть наша задушевная беседа сегодня коснется сердец тех, кто еще далек от Бога, кто еще думает, идти ли в храм православный, молиться ли?.. Или искать иных богов, иное учение.
Крик нашей души - русские люди идите за Богом, идите в храм, любите беспредельно Святую Русь, любите нашу Отчизну, любите нашу Родину, родину, которую мы сохраняем и сохранили.